У меня нет необходимости представлять Геннадия Семеновича Батыгина (1951-2003) людям, хоть мало-мальски вовлеченным в современную российскую социологию. Он оставил яркий след в методологии социального познания, что отмечали его коллеги и ученики, и я тоже делился воспоминаниями о нем.
Три года назад я отмечал: «О Геннадии Батыгине уже написано немало, он интересен как исследователь и как личность. Это было видно при его жизни и очевидно сейчас. Он много сделал и мог сделать много больше» [1]. В 2018 году была издана моя книга «Нескончаемые беседы с классиками и современниками. Опыт историко-биографического анализа». В ней – десять биографических текстов о людях, близких мне по характеру их творчества и гражданским установкам. К классикам были отнесены три американских исследователя общественного мнения и рекламы: Джордж Гэллап, Хэдли Кэнтрил и Дэвид Огилви. Я не мог их видеть, но прочел о них почти все доступное, писал о них с каким-то особым проникновением в их судьбы и часто думаю об этих талантливых личностях. Всех семерых российских социологов, тексты о которых вошли в книгу, я знал годами, высоко ценю сделанное ими и их роль в нашем профессиональном сообществе и в современной российской культуре. Все они умерли в разные годы этого столетия. С учетом их принадлежности к социологическим поколениям и алфавита очерки расположены в следующем порядке: Борис Грушин, Татьяна Заславская, Юрий Левада и Владимир Ядов, Андрей Алексеев, Валерий Голофаст – и ушедший ранее всех, самый молодой Геннадий Батыгин.
В силу объективных причин у меня не могло быть обширной переписки с Батыгиным, но одно из самых «древних» писем в моем электронном архиве – письмо Геннадию от 9/9/1999. По-видимому, завороженный обилием девяток, я отвечал ему на его недавний email и в начале текста добавил еще две девятки - «99 процентов». Действительно, в то время не все в Америке принимали электронные послания, написанные кириллицей, поэтому зачастую переписка шла по-русски, но писали латиницей.
Это письмо Батыгину написано вскоре после моей первой после отъезда в Америку поездки в Москву, где я встречался с ним, но, наверное, тогда наш разговор был неровным и состоял в основном из моих восклицаний типа: «Да-а!» и «Ух ты!». В письме я достаточно внятно рассказал о первых годах жизни в Америке и, что сейчас для меня крайне важно, заметил: «Понимаю, что после Истории социологии тебе, наверное, трудно переключиться на что-то иное, тема – безумно интересная и взрывная <…> Историю прочел очень внимательно <…> Обе части я буду перечитывать и думать заново». Здесь речь о только увидевшем тогда свет пионерном труде «Российская социология 60-х годов в воспоминаниях и документах» (1999 г.). Это – серия интервью с социологами, заложившими основы отечественной социологии, Батыгин – ответственный составитель и автор предисловия. Он точно определил жанр работы и собрал интересную, компетентную команду собеседников, рассказавших о своей жизни и работе. В то время, когда мало кто задумывался об изучении становления послевоенной советской социологии, Батыгин дал возможность рассказать о происходившем наиболее активным участникам этого процесса. Замечу, это говорит не только о понимании им логики истории науки, но и об уважении социологами первого призыва своего молодого коллеги.
Мое многолетнее изучение истории советской / российской социологии я рассматриваю как продолжение исследования, начатого Геннадием Батыгиным, к сожалению, его ранняя и мгновенная смерть не позволили мне обсуждать с ним мои планы изучения динамики отечественной социологии.
Однако могу утверждать, что мой проект не «калька», не повтор сделанного им. Во-первых, мое обращение к истории российской социологии стало продолжением анализа возникновения и развития опросов общественного мнения в США. Во-вторых, и это стало ключевым моментом моего исследования, практически все беседы «за жизнь» проведены мною на основе электронной переписки. Это во многом определило методологию интервью и характер получаемой информации.
Статья [2] завершается словами, обращенными к Батыгину: «Эх, старичок, нам и сейчас было бы о чем поговорить...», я и здесь повторяю эти слова.
******
9 Сентября 1999 г.
Привет, Гена,
Практика показывает, что 99 процентов моих обращений из США завершается добрыми откликами, тем не менее каждое новое письмо – большая радость. Да, Гена я читаю кириллицу и другие алфавиты тоже.
Понимаю, что после Истории социологии тебе, наверное, трудно переключиться на что-то иное, тема – безумно интересная и взрывная, но не от нас многое зависит. Что теперь делаешь?
Историю прочел очень внимательно, первую часть я читал как роман в письмах, вторая – показывает, в каком говне мы сидели, кто решал наши судьбы и чем они руководствовались. Обе части я буду перечитывать и думать заново. Представляю, с какими трудностями тебе пришлось столкнуться при сборе информации. Прекрасно, что тебе удалось под одними «корочками» собрать Ядова, Грушина и, скажем, Руткевича. Вообще, как говорит Игорь Травин, «полный аквариум». Кроме некоторых героев: Шкаратана, Староверова, Бородкина, Давидюка. Что удивительно, я ведь многих знаю, тебе удалось сохранить даже авторскую интонацию материалов. Это крайне ценно. В статье [2] сделан более обстоятельный разбор этой книги.
Не думал ли ты поместить что-либо в Сети? Игорь Голосенко закончил огромный проект и разместил в Сети библиографию ранних российских работ по социологии. (Американцы говорят, если тебя нет в Интернете, то тебя нет).
С Россией я не порвал. Правда первые три года были настолько трудными и горькими, что я не мог и думать о моей профессиональной активности. Но я удержался на плаву. Во многом благодаря семье, во многом благодаря тому «заводу», что сидит в нас, во многом благодаря Интернету. Он дал мне реальную возможность существовать в двух мирах. Я очень много читаю, слежу за развитием событий и движением людей. Со многими переписываюсь.
Этот год в плане работы – продуктивный: организовал семинар по Интернету в Питере, опубликовал две статьи в России, Ядов включил меня в немецкую антологию российских социологов со статьей, которую ты опубликовал перед самым моим отъездом (Россия в Европейском социо-культурном пространстве), выходит в Мичигане книга о российской элите (редактор вместе со Шляпентохом). Есть публикации на Сети.
Вместе с тем только survival job позволяет прокормить семью. Моя работа – типа того, чем занимались в СССР отказники и диссиденты, помнишь, дипломированный истопник, вахтер в охране, дежурный на автостоянке. Я работаю 32 часа в неделю; и этого достаточно. Да, закончил колледж и получил степень по Business Administration. Российских степеней было маловато для моего существования. А вообще, Гена, у вас неопределенность, и у меня. Всех своих коллег я научил слову БАРДАК, и объяснил, что им можно описывать все на свете: что было, что есть и даже то, что никогда не будет. Обнимаю, пиши, Боря
1. Докторов Б. Геннадий Батыгин. Для многих он уже легенда. http://proza.ru/2021/12/08/1730.
2. Докторов Б. О Геннадии Батыгине и его книге о социологии 60-х. http://proza.ru/2023/09/23/1568.